В Чикаго пасмурный августовский обед, на сцену фестиваля Lollapalooza поднимается Кендрик Ламар. Под одобрительный гул толпы он берет в руки позолоченный микрофон и сходу разрезает воздух строками из «Backseat Freestyle». У Мартина была мечта/у Мартина была мечта/у Кендрика есть мечта…

Слева от сцены на слегка приподнятой платформе стоит 36-летняя Эмбер Галлего. Она поднимает руки в воздух в унисон со словами Кендрика и начинает двигать телом. Одетая в фиолетовую рубашку и розовый парик, Эмбер на пути к осуществлению своей мечты: она хочет сделать музыку, особенно рэп, понятной для глухих людей.

Как специалист по языку жестов, она «перевела» три с лишним сотни самых разных концертов и работала буквально со всеми знаковыми персонажами – от Aerosmith до Destiny’s Child. После того как ее глухой друг сказал, что «музыка не создана для глухих людей» она всеми силами пытается доказать обратное, придумав целую систему жестов с использованием рук, всего тела и мимики.

Родившись в 80-х в грубом и черством Сан-Антонио, Галлего мечтала стать первой популярной девушкой рэпером в США. Всю среднюю школу во время обеденных перерывов она торчала на улице и фристайлила под любые биты, которые тогда получалось найти. Пыталась глубже понять «все это». Во время учебы она несколько раз сталкивалась с глухими школьниками и одна из этих встреч развернула жизнь девушки на 180 градусов.

«Когда мне было 5 лет, мой папа стал встречаться с женщиной, у которой был глухой сын. – вспоминает Эмбер. – Он был бойскаутом и научил меня первому жесту ‘лагерь’». Через пару лет сиделка девочки разродилась двойней глухих от рождения детей, от которых девушка со временем переняла несколько десятков жестов. Затем в средней школе глухой парень из местной футбольной команды порвал связки и Эмбер, которая к тому времени уже неплохо знала язык жестов, помогла парню пройти период реабилитации, помогая с упражнениями.

В университете Галлего попала в серьезную автомобильную аварию и на несколько месяцев осталась прикованной к больничной койке. На койке по соседству лежала милая девушка, которая тоже оказалась глухой. В последствии они стали лучшими подругами. «Ей было 24 года, а ее сбила машина, приближения которой она даже не услышала. – вспоминает Эмбер. - Девушку покалечило, а ей даже не с кем было поговорить. Так мы и начали общаться».

После аварии Эмбер выпала из средней школы, в течении года пытаясь научиться ходить заново. Научилась, а потом забеременела и родила двойню. Однако новые заботы не сказались на жизни девушки: она закончила среднюю школу, поступила в местный колледж и начала по-настоящему изучать язык жестов. Вскоре ее пригласили поработать с известным танцевальным коллективом The Wild Zappers, который вдохновлял глухих школьников на занятия танцами. Тогда все окончательно изменилось.

«У них было всего три хип-хоп танца с использованием языка жестов. Но они хорошо попадали в бит, были погружены в песню и двигались очень точно и сосредоточено. – вспоминает Галлего. – Впервые в жизни я видела, как глухие люди танцуют не хуже обычных танцоров. В тот момент у меня поднялись волосы на затылке и я поняла, что могу сделать с этим что-то важное».

Тогда Эмбер стала организовывать домашние вечеринки, на которых глухие и не глухие люди могли бы общаться на равных, просто слушая музыку. На одну из них привезли пластинку «Baby Got Back» вашингтонского рэпера Sir Mix A Lot. Впервые услышав ее, девушка подскочила и начала переводить лирику на язык жестов. «Тогда моя глухая подруга спросила ‘они правда пускают такой грязный стафф на радио?’ – вспоминает Эмбер. – Она и правда не могла поверить в этом. А потом начала смеяться и сказала, что никогда не видела ничего подобного».

Вооружившись поддержкой друзей, Эмбер Галлего начала думать, как подарить музыку глухим людям.

Главным местом массовых сборищ в Сан-Антонио всегда было родео. Во время больших концертов здесь всегда был человек, который переводил происходящее на язык жестов, тихонько сидя в углу сцены. Он никогда не отличался экспрессивностью и, в общем-то, клал болт на смысл текстов, зачастую коверкая слова или переводя их лишь в литературном смысле. В итоге те 50 глухих посетителей родео, которые приходили сюда окунуться в атмосферу праздника, были отключены от происходящего.

«Они сказали мне ‘Эмбер, музыку надо слушать, она не для глухих’. – вспоминает девушка. – Тогда я начала думать, как это изменить и вспомнила танцевальный центр глухих Сан-Антонио. Оказалось, что вся соль была в движениях». В конце 90-х Эмбер выбила себе пробное выступление на родео, где на пальцах «озвучила» выступление Destiny’s Child. «Я помню выражения их лиц - ‘воу воу, мы никогда не понимали музыку, но это совсем другое дело’».

Там где обычные переводчики нагоняли тоску кислыми лицами и безжизненными жестами, Галлего брала экспрессией: ее руки разрезали воздух как самурайские катаны, рот ежесекундно передавая по невидимым каналам важную информацию, а движения тела как у профессионального танцора добавляли еще больше колорита происходящему.

За последующие 4 года Эмбер Галлего перевела 22 шоу (от Aerosmith до Lynyrd Skynyrd и Снуп Дога) и вместе с четверкой переводчиков создала собственную компанию Amber G Productions.

Сегодня Галлего со своей командой работает на крупных фестивалях типа Austin City Limits. Ее работа опирается на закон о глухих, принятый конгрессом в 90-х. Дело в том, что еще с начала прошлого века в конституции США были прописанные особые права для глухих людей, дескать, на любой концертной площадке обязан быть переводчик на язык жестов. Но только если об этом попросят сами глухие. Но для этого надо было пройти 9 кругов бюрократического ада, поэтому глухие люди на танцы не ходили.

«Если я хочу пойти на концерт, то просто иду и покупаю билет. – объясняет Галлего. – Но если ты глух, то тебе нужно писать организаторам, найти нужного куратора (а это невероятно сложно), запросить особые услуги и найти переводчика. Но даже если вы потратите на это пару недель жизни, то пришлют вам как правило какого-то социального работника, который скорее всего убьет все впечатления от концерта».

Проблема в том, что они не обучены тому, чтобы интерпретировать музыку и таких специалистов, как Эмбер Галлего, в мире не так уж много. Почему? Потому что перевод песни на язык жестов – это, во-первых, так же сложно, как лечение геморроя слезами белого пони. Во-вторых, она практически никогда не знает, какие песни сегодня исполнит Eminem или Jay Z. Поэтому ей приходится штудировать репертуар каждого артиста, которого она будет «переводить» на сцене. Иногда это 30 песен, иногда 150.

Процесс подготовки начинается за 2 месяца до концерта. Сначала она просматривает концертные плейлисты артиста за последние 5 лет. Затем сканирует Spotify и iTunes в поиске его главных хитов. Затем она идет на YouTube, чтобы лучше понять, как артист ведет себя на сцене, как он двигается и говорит. Только так она может подобрать ключик к «переводу».

И только затем начинается настоящая работа: она слушает каждую песню, запоминает слова и пишет «расшифровку» текста, в котором разбивает его на «темы», а метафоры превращает в более очевидные и конкретные послания слушателю. «Сложнее всего было с Джеком Уайтом из White Stripes. – вспоминает переводчица. – у него нет концертного плейлиста и даже его музыканты не знаю, что будут играть дальше. А его тексты под завязку забиты символами разной сложности».

По словам Галлего проблема «глухих» адаптаций заключается в том, что таким переводам не хватает «динамического эквивалента», как, например, правила синтаксиса и пунктуации в письменном языке. Поэтому двойной поворот кистью во время движения руки – это лишь один из вариантов, помогающий разнообразить стандартный язык жестов.

По словам Эмбер, привычные жесты руками необходимо обогащать другими движениями типа поворотов корпусом, движений плечами, наклонами головы или мимикой лица. Все они создают обогащают сигнал, добавляя в него смысл, эмоции и чувства. «Игнорировать их важность – это все равно, что верить в плоскую Землю. - говорит Эмбер. – Одно дело, когда вы сидите на деловом собрании, а переводчик выглядит максимально серьезным и немного скучным. Другое, когда эту чрезмерную серьезность вы переносите в музыку».

Второй проблемой переводов стали метафоры, которые очень трудно трансформировать в жесты, не убив при этом смысл песни или ее динамику. Для ее решения девушка использует так называемые «указывающие» знаки - несколько одновременных движений телом и руками, которые как китайские иероглифы дополняют смысл друг друга.

Вот так глухие люди могут послушать «Uptown Funk» Бруно Марса:

Например, в песне «Baby Got Back» Sir Mix A Lot читает «моя анаконда не захочет есть, пока ты не сделаешь булочки». На слове «анаконда» Галлего чертит ладонью в воздухе горизонтальную линию, показывая змею, но добавляет к ней легкие круговые движения всей рукой. «Я показываю змею, но при этом двигаю рукой так, что ни у кого не остается сомнений в том, что я говорю о мужском члене». То же самое касается и булочек. Эмбер не может просто показать пальцем на свою задницу, ей нужно продолжить аналогии, которые задал Sir Mix A Lot.

В процессе перевода девушка часто плюет на буквальный смысл, расшифровывая общий концепт стихов (прим: интересно, что она сделает с новым альбомом Кендрика?), потому как дословный перевод часто сбивает с толку ее «слушателей». Например, если дословно переводить фразу «носиться со мной» (bear with me), то ей пришлось бы показывать медведя т.к. bear-существительное и bear-глагол несут разную смысловую нагрузку.

В той же «Rap God» Эминема есть 15-секундный куплет в котором он произносит 90 слов. А это 6.5 слов в секунду, что физически невозможно показать жестами. Поэтому расшифровка «Rap God» от Галлего выглядит так:

Когда рэпер говорит «I don’t give a fuck» Эмбер переводит это как «мне пофиг», но чтобы подчеркнуть первоначальный посыл, добавляет жест, который означает слово «fuck». При этом ей чуждо приукрашивание в отношении ругани - если артист хотел сказать «fuck», то слушатели должны услышать именно «fuck», иначе это будет цензура и дискриминация глухих людей.

Еще одной загвоздкой стала зависимость сленга от географии, потому что в каждом штате могут быть разные вариации какого-то знака. Поэтому Эмбер каждый раз приходится знакомиться с особенностями речи местных людей. Например, в 2013 году перед выступлением Кендрика Ламара в Оклахоме она узнавала у группы местных глухих детишек, правильно ли она показывает слово «тупой».

За всю подготовку и выступление Эмбер получает всего $500. Но как переводчик она замечает, что эмоциональная отдача играет для нее куда большую роль, чем деньги. «Когда я вижу толпу глухих людей, которые первый раз в жизни пляшут со всеми остальными, я еле сдерживаю слезы. – объясняет девушка. Это практически первобытное понимание музыки».

Сейчас Галлего работает над YouTube каналом с переводами самых разных музыкальных текстов – от песенки про олененка Рудольфа, до последнего хита Сэма Смита. Все ради того, чтобы познакомить с «музыкой жестов» как можно больше людей. Галлего и ее команда уже далеко продвинулись в этом вопросе, но ее мечта еще не исполнена.

«Однажды я выступлю вместе с Jay Z. – говорит девушка. – Это будет сон наяву».